Как правило, стараюсь не пропускать свежие материалы Юрия Нерсесова. Он принципиален, последователен, ехиден, и мне это по нраву. Вместе с тем, я крайне редко пиарю его тексты, потому что мне не нравится, когда принципиальность переходит в догматизм, последовательность в безапелляционность, ехидство в желчь, и в результате вместе с водой выплескивают и ребенка. А г-ну Нерсесову, к искреннему сожалению,
такое свойственно, и новая его статья тому очередной пример. Да, многое верно, точно, справедливо, - но слишком много злобы, слишком одолевает стремление прригвоздить, пожестче, и он в запале мешает длинное с синим, а сладкое с круглым, в результате чего начинаются сбои и наступает подсознательное отторжение. Хотя, с другой стороны, именно эти огрехи дают возможность рассмотреть проблему в новом ракурсе. Вот:
Мосгордума проголосовала за установку памятника турецкому поэту Юнусу Эмре. Жителям столицы Эмре совершенно неизвестен, зато на родине его знают как исламского проповедника, труды которого немало способствовали росту османского влияния в землях Византии и в конечном итоге поглощению её турками... И не случайно экс-президент Турции Абдулла Гюль назвал центры Эмре «невидимой силой Турции».
Круто. Хлестко. Наотмашь.
Но есть ощущение, что г-н Нерсесов гребет все в кучу, не ведая, что творит.
Вот и давайте посмотрим, кто это сомнительный претендент на московскую прописку...
Итак: Юнус Эмре (ака "Юнус Незнакомец"). Основоположник анатолийско-турецкой, выделившейся из сельджукского массива народной культуры. Жил в 1238-1321, в тяжкие, смутные времена, когда рушилась Византия, монголы ломали Румский султанат, все дробилось, войны перемешивались с голодом и разрухой, и люди мучились от переизбытка негатива. А Юнус давал им позитив. Бездомный, да и не особо желавший
обрести постоянное пристанище, он бродил от Босфора до Диярбакыра и на простом языке, не на персидском или арабском, как изящные интеллигенты тех времен, пел свои стихи, - о любви, о справедливости, о мире, о вере, которая должна объединять, а не ссорить, - ведь Бог один для всех, - и это были талантливые песни, ибо их слушали, запоминали, записывали все.В зрелом возрасте он стал очень популярен, и в дворцах,
и в хижинах, и на больших дорогах. Не было никого, кто посмел бы причинить ему зло или не помочь кому-то, если Юнус просил. Тем более, с годами он из простого бродячего ашика стал, как его назвали уже при жизни, "дервишем праведников", ибо в песнях его начал проявляться глубокий философский смысл, размышления о жизни, смерти, взаимоотношениях человека с собой и с Всевышним, - и сейчас историки спорят: сам ли он
до таких высот дошел или был знаком с трудами великого суфия Джалаладдина Руми, основоположника Исламского Гуманизма. Но, как бы то ни было, под старость его, никакого религиозного образования не имевшего и не считавшего себя проповедником, тысячи и тысячи людей считали своим наставником, и его размышления о "светлом мире" позже вдохновляли многих и разных, от шейха Бедреддина до императора Акбара.
В общем, определять его, как "исламского проповедника, труды которого немало способствовали росту османского влияния в землях Византии и в конечном итоге поглощению её турками", значит, как минимум упрощать. Тем паче, что "росту османского влияния" способствовали совсем не поэты и даже не проповедники, а сама Византия. Именно в те годы константинопольские олигархи, уничтожив "народную монархию" Ласкарисов,
спасшую Империю от гибели за полвека до того, насекомили "низы", на которые Ласкарисы опирались, - вооруженных крестьян, акритов и прониаров, - надежно защищавших восточные рубежи. Полностью отдав экономику на откуп западным "партнерам", Палеологи, ставленники олигархов, ободрали до нитки все, что при "народных василевсах" встало на ноги, потому что Нерезиновый хотел вкусно жрать. Акритов же востока давили,
как серьезнейшую угрозу режиму, бросив против них западных наемников. А потом и вовсе просто вывели с границы войска, открыв дорогу туркам, которые, в отличие от акритов, рассматривались как восточные "партнеры". Так восток Анатолии стал территорией полного беспредела, акриты же и прониары, отчаявшиеся и озлобившиеся, навеки злейшие врагов Палеологов, пока могли, держали границу, а когда изнемогли,
были не перебиты, но с распростертыми объятьями приняты прежними злейшими врагами, уважавшими их славу и доблесть. И да, среди этих бойцов и тружеников, разуверившихся в Церкви, ибо Церковь, обслуживая олигархат, сама выродилась: ее клирики отказывались ехать в нищие, опасные восточные регионы, А без веры как? - и песни Юнуса, вселявшие веру, любовь и надежду, вошли в сердца, действительно,
взрыхлили почву для миссионеров, сделавших экс-ромеев авангардом силы, со временем сокрушившей потрепанный, протухший, сожранный саркомой изнутри Второй Рим, - но нелепо предъявлять претензии за это "поглощение" бродячему поэту. Ведь, если уж на то пошло, рыба сгнила не с брошенного на произвол судьбы хвоста, а с надутой от псевдовеличия головы. Центр плюнул на регионы, регионы харкнули на центр.
Да и любые другие претензии нелепы. Мало кто из москвичей знает, кто такой Юнус? Да. Не имеет отношения к Белокаменной? Тоже верно. Но ведь кто такой Руставели, спроси в Москве сотню наугад, ответят, дай Бог, с десяток, а если спросить, кто такие Навои, Низами или Тагор, из не "понаехавших", пожалуй, не ответит никто. Они для Златоглавой чужие. И Шолом-Алейхем с Ле Корбюзье тоже не шибко свои. Так на фига?
А между тем, - пусть никто из них к Москве не имел отношения, пусть мало кого из них современные маасквичи знают, - вопрос тут стоит совершенно иначе: что есть Москва? Если, как встарь, основа одной из всемирных цивилизаций, полноправный центр мировой культуры, то памятники великим умам и талантам всех времен и континентов в Москве уместны. И бронзовый Юнус, - не Фатих, не Сулейман, не Осман, не Эртугрул,
именно Юнус, реально "Невидимая сила Турции" (как Пушкин - невидимая сила России, а Сервантес - невидимая сила Испании), - вправе занять место на московской земле. Вне зависимости от того, как сложатся отношения Кремля с Анкарой. Ну а ежели Москва всего лишь столица угасающей, стагнирующей, тупеющей страны, которая никому ничего не должна и которой никто ничего не должен, тады, конечно, на хрен того Эмре...
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →