И никаких кругленько-пустеньких фраз с отработанными мхатовскими паузами. Живой человек, а не главное преимущество и не клоун на контракте говорит по делу. Две трети речи: сделано то-то, не сделано то-то (потому-то), намерены сделать то-то. Это скучно, - никаких визгов, сердечек и ленточек, - но это и есть то, что называется "жизнь". А финальную часть (без бумажки, от  души, которая есть), и комментировать незачем: все, что я мог и хотел бы сказать, звучит из первых уст, которым веришь, потому что живому не верить нельзя...


Очень прошу обработанных людей со стеклянными глазами не участвовать в обсуждении этого сюжета. Что они могут сказать, понятно, и что они скажут год спустя, если затея их кукловодов получится, тоже яснее ясного. И патриотов Российской Федерации, звереющих, как на раёне, от воплей "Наших бьют!", тоже прошу не упустить шанса промолчать, потому что их истерики уже дошли до того жуткого уровня, на котором оценки их украинских клонов даже я, для которого "патриот Украины" - каиново клеймо, не могу оспорить, ибо безусловно.

А еще безусловно, что ситуация раскачена до предела, - но у страны есть Лидер, который не сбежит, бросив миллионы надеющихся на его защиту людей в пасти безумной толпе и науськивающих ее  подонков, циничных настолько, что уже записали в свой актив еще не пролитую кровь. И да, мне жалко тех еще живых, но уже мертвых дурачков, за спинами которых будут прятаться профессионалы, провоцируя ответный огонь, - но не очень. Потому что "щепки" в смету заложили те, кто остекленил им глаза, а значит, они сами захотели быть "щепками".

Классика же: "И уж кто-кто, а Эжен-Виктор Харитонидис  учуял бы в пылающем над церемониал-плацем воздухе пока что почти неуловимый, кисловато-пряный запашок, бодрящий и одновременно пугающий. Так пахнет толпа, сама себе еще боящаяся в этом признаться, но уже готовая бунтовать…

Скверное это дело, чреватое кровью. И чем скорее прольется кровь, тем меньше будет ее пролито.

В таких случаях опытные командиры, не колеблясь и не дожидаясь указаний сверху, берут всю ответственность на себя. Звучит команда. «Невидимки» рассыпаются в двойную цепь, прикрытую прозрачными щитами, — и атакуют, сметая на своем пути все, пытающееся мешать.

Нет разницы, кто перед тобою, боец!

Старик? Отлично! Дубинкой — наискось, щитом — от себя, и добавь кованым каблуком, чтобы не встал. Чтоб не ударил в беззащитную спину!

Женщина? Хорошо! Дубинкой — сверху вниз, щитом — вбок, и все тем же каблуком вомни в брусчатку. Чтобы не цеплялась за ноги, пытаясь повалить!

Вперед, боец, вперед! Рядом друзья, в руке дубинка, впереди — толпа, а над тобою — громадное синее небо…

Если сегодня ты позволишь себе быть слабым, если, застыв над головой большеглазого подростка, не ударит в полный размах твоя рука,  завтра эту синеву затянут дымы. Заполыхают на перекрестках люди, вдетые в автомобильные шины, полетят из окон на подставленные самодельные пики орущие младенцы, и уже не дубинками придется усмирять тех, кто ничего не захочет слышать, но остро заточенными саперными лопатками.

А промедли твой командир еще всего только день, из чердачных щелей станут палить снайперы.

И вот тогда-то, увидев кровь, много, много красной и теплой крови, сосчитав израненных друзей, ты и сам превратишься в зверя. И худо придется тогда даже тем, кто ни сном ни духом не собирался жечь и громить. Ты станешь врываться в дома и крестить очередями от бедра всех, без разбора, не щадя правых и не отличая их от виноватых…Помни об этом, боец!

Так пусть же лучше в этот первый день не знает жалости святая дубинка твоя, ибо в ней, единственной, залог жизни и благополучия многих, не умеющих и не желающих звереть!

А то, что уже через два-три дня тебя станут мучить ночные кошмары и кто-то из корешей застрелится, не видя иного выхода, а кто-то сядет на иглу, и то, что командира отдадут под трибунал и уволят «за превышение полномочий»… ну что ж, боец, это и есть профессиональный риск.

Ты знал, на что шел, и ты сделал то, что должен был сделать. И пусть проклинают тебя сколько хотят непогибшие жители планеты, не сгоревшей благодаря тебе, твоей дубинке и твоим корешам…

Да, господин подполковник понял бы все. И приказал бы сипаям гнать и нещадно бить толпу, выколачивая из дурных туземных мозгов пагубные мысли".

Ровно 25 лет назад были написаны эти строки, и когда я их писал, окружающие (да и сам я) считали, что это фантастика. А через несколько лет я перестал писать фантастику, потому что все написанное мною вскоре оказывалось сбывшимся прогнозом, фантастикой же, по нынешним поганым временам, стало нежелание быть "конструктивным" и "продуктивным". Однако, как видим, есть и исключения.

Я очень уважаю Александра Григорьевича...