Кому лень тратить целый час, здесь и здесь Григорий говорит короче, а суть та же.
Одеса ніколи не була російським містом. Переписи населення 1799 року, середини ХІХ століття та 2001 року свідчать, що понад половину населення Одеси завжди становили українці, - пишет некая Роксана Панащук, далее пространно, со схемами доказывая, что "после провозглашения независимости Украины одесситов начали убеждать, что они живут в российском городе", и вот уже "два десятилетия на деньги соседней державы одесситам и туристам рассказывают альтернативную историю".
О девушке Роксане ни слова.
За двадцать лет надоело, да и бессмысленно бить мошку ладонью.
Она берет массой и напором. Её можно только выкурить, но искорки пока еще только разгораются.
Вот всплыхнет костерок, потянет сизым дымком, тогда и.
Впрочем, роксаны вообще не тема...
На самом деле, кто альтернативщик, а кто нет, известно более чем точно.
В 1897-м, - согласно официальным данным Первой Всероссийское переписи (полностью здесь), подтвержденным перекрестными данными исследователей-демографов, - православными назвали себя 56,3% от общего населения Одессы (403815 душ), в т.ч. "русскими" (по родному языку) самоопределились 183665 - 54,9% (в том числе 37925 - 9,4%, - в основном, "новопришлые крестьянского сословия", уточнили, что хоть и русские, но "малоросы").
Спустя без малого 30 лет, в 1926-м, - по итогам Первой, но уже Всесоюзной переписи, когда вопрос о национальности задавался уже не косвенно, а прямо, "русскими" назвали себя 39,2% опрошенных, а "украинцами" - 17,7 %. То есть, если вместе, то те же 56 с лишним процентов, что и в 1897-м. Но внутри произошла перегруппировка: ок. 6% русских ушли в "украинцы". Что совершенно понятно: бушевала первая волна т.н. "коренизации" и власти щемили вовсю всех, кого могли щемить. Именно тогда, к слову сказать, из огромной семьи Топчий стали "украинцами" Нил Георгиевич (старший брат моей бабули Лидуси), убоявшийся разжалования из солистов Оперного театра в хористы, и, - по тем же соображениям, - Мария Георгиевна (младшая бабушкина сестра), прима Одесской оперетты. Остальные шесть братьев и сестер остались тем, кем были от роду, и до конца жизни, собираясь за общим столом, - это я хорошо помню, - добродушно подтрунивали над стесняющимися "украинцами".
На этом, в принципе, можно было бы забить на Роксану с ее бреднями осиновый кол.
Но есть нюанс.
Вершинины, если честно, в Одессе новенькие, всего-то с 1904-го (прапрадед приехал в самый аккурат накануне визита Государя), а вот по маминой линии корнигораздо глубже. Первопредок Якоб, шорник, с братом-близнецом Леопольдом, кузнецом, прибыв из-под Лемберка, обосновались в Одессе в зиму с 1812 на 1813 год, сразу после Великой чумы, когда в на треть опустевший Город, отчаянно нуждавшийся в людях, по призыву Санкт-Петербурга потянулись первые евреи-ремесленники, на которых пресловутая "черта оседлости" никаких ограничений не налагала, ставшие вторым поколением коренных детей Мамы.
Но было и первое.
Не знаю, сохранились ли еще эти старые кладбищенские камни, но я их, - примерно дюжину, - видел своими глазами. Без дат, с полустертыми, заросшими мхом, с трудом различимыми фамилиями. Кваснюки, Бодайлы, Осташки, Адабаш и прочая, прочая, прочая. Самые-самые Отцы-Основатели. Ни одного Иванова-Петрова-Сидорова. Сплошь козаки с Нерубайского и Куяльницкого хуторов, помогавшие Александру Васильевичу брать Хаджибей, а затем переехавшие с лиманов поближе к морю.
И когда Гриня Кваснюк сегодня говорит с экрана то, что говорит,
и когда Пашка Бодайла, мой одноклассник, - мы повидались в 2011-м, - несет "роксан" матом,
и когда Витька Адабаш, с которым мы вместе росли на Бондарева 7, повторяет слово в слово то же самое,
и когда прочая, прочая, прочая скрипят зубами, глядя на лимонно-лазурное безумие,
это уже вердикт, обжалованию не подлежащий.
Правда, малый Осташко, Саня, которого я помню еще совсем пацаном, сдал Маму с потрохами за сахарную косточку, но, в конце концов, и среди двенадцати апостолом был Иуда. А ставить на Иуд - гиблое дело.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →