Реакция высшего общества Северной Пальмиры на подписание 214 лет назад,
17 апреля 1797 года, императором Павлом Петровичем «
Учреждения об императорской фамилии», установившего «
никем нерушимый» порядок наследования престола, была неоднозначна. В основном, с пониманием, - дескать, давно пора, бардака меньше будет, - но и при всеобщем согласии на предмет, что не с великого разума документ подписан, ибо, находясь в совсем здравом уме, никто сам себе урезать полномочия, превращая власть абсолютную в пусть хоть сколько-то, но ограниченную, не станет. Впрочем, куда больший фурор вызвал оглашенный в тот же день Указ "
О трехдневной барщине", регулирующий жизнь крепостных по формуле "
три дня барину, три дня себе, день Богу". Тут уже высший свет определенно сошелся на том, что наследник покойной Матушки, кто б мог подумать, едва ль не "вольтерьянец". Чуть позже, - когда выяснилось, что указ для Его Величества не пустая бумажка, но требует досконального исполнения, - пошли разговоры и о том, что на престоле сидит совсем чудак. А затем, с удивлением уяснив, что за нарушения прав крестьянских власть карает, невзирая на чины и титулы, в свете сошлись во мнении, что не чудак даже, но опасный безумец, способный погубить державу, и надо бы как-то проблему разрулить. Сперва, конечно, шушукались по углам и на ушко, но, оставаясь без наказания, шепота окрепли, тема стала модной в салонах, и в конце концов, идея, овладев массами, воплотилась в жизнь. Весьма, как известно, радикально, и, - что тоже не секрет, - силами британской резидентуры. И никто не плакал. Разве что жена, солдатики да мужики, но кого ж интересовало их мнение...